Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №3  за 1997 год

К 18 часам они спустились в штурмовой лагерь. Астанин и Майоров, встреченные Анатолием при спуске, решили не рисковать — им определенно не хватало светлого времени для возвращения к палатке. Ребята были, конечно, разочарованы: отступить, когда позади восемь километров, а впереди несколько сот метров! Более опытный Мошников мог бы их и подождать... Анатолия же гнало вперед и вверх то обстоятельство, что если они не успеют дойти до вершины все втроем, это будет неудачей. Если хотя бы один достигнет вершины, по законам высотного альпинизма, вся команда может праздновать победу.

На следующий день к 10 вечера они спустились в базовый лагерь. Оставался дневной переход до Джонсона, а там — перелет до Катманду и московский рейс.

Уходя из лагеря, взяли немного: супы в пакетах доброго спонсора «Galina Blanka», заварку. Рассчитывали на день пути. Никто и подумать не мог, что они попадут в капкан, из которого выберутся только через пять дней. Снег начал идти еще с вечера, и покров рос буквально на глазах — от 20 сантиметров до полутора метров. Уютные зеленые террасы, по которым с песнями они поднимались полтора месяца назад, превратились в лавиноопасные склоны. Продвижение составляло 1-1,5 километраж сутки. На третий день, когда после двух перевалов идти дальше можно было только по краю каньона, пришлось и вовсе остановиться. Хорошо хоть, на первом переходе они догнали Боса, и голландец, в третий раз уходивший от Дхаулы «не солоно хлебавши», после некоторых колебаний присоединился к ним. У Барта был примус и запас горючего, у них — чай и супы. Только к исходу пятого дня они вышли в первый поселок на своем пути, а еще через сутки были в Джонсоне. Около трех сотен туристов из разных трекк-групп, застигнутых тем же снегопадом, скопились в селе в ожидании рейсов на Катманду. Ждать своей очереди можно было еще пару недель. Помог голландец, знавший тут всех и вся. Надо сказать, что когда питерцы еще только появились в базовом лагере, Вое очень подозрительно на них посматривал. Годом раньше у него пропали веши прямо под Дхаулой. Он грешил на болгар, а разницы между ними и русскими не видел никакой. За время совместного путешествия его мнение о славянских народностях изменилось, поэтому Барт отыскал местного «авторитета», и они стартовали чуть ли не первым рейсом...

Несмотря на проложенную «русскую» дорогу, на вершину Дхаулагири в осеннем сезоне, кроме питерской экспедиции, не поднялся никто. Сделавшие попытку австрийцы дошли до семи тысяч и с сильными обморожениями отступили вниз...

Сергей Шибаев / фото Анатолия Мошникова и Бориса Медника

Via est vita: Полярный Урал — в мечтах и наяву

В редакцию пришло письмо. От студентов МГУ. Они рассказывали, что готовят серьезную экспедицию на плато Путорана (Красноярский край). «Подлинное изучение потенциальной и реальной опасности для природы Севера, исходящей от деятельности человека, возможно только при участии независимой общественной инициативы. Поэтому одним из аспектов нашего проекта является экологический», — сообщали авторы письма.

Но прежде чем осуществить экспедицию на труднодоступное плато Путорана, студенты решили испытать себя в горах и болотах Полярного Урала. Это было, как свидетельствуют сами участники трехсоткилометрового перехода, — хорошей школой.

В кассе № 13 Ярославского вокзала на 13 число были куплены билеты на поезд «Москва - Воркута», вагон № 13. Так, весьма многообещающе, началась экспедиция «Полярный Урал». Она преследовала следующие цели: сбор фотоматериалов о природе этих мест, поиски следов древних космических катастроф, а также проверка психологической совместимости членов нашего коллектива перед экспедицией на таинственное плато Путорана.

Нам предстояло вчетвером пересечь мощный хребет Полярного Урала, который сейчас, из окна вагона, казался узенькой полоской, замыкавшей на горизонте холодный простор тундры, отутюженной свинцовыми облаками.

«Там одни лишь беглые зэки да бешеные собаки!» — обрадовала нас соседка по вагону. Под этим коротким «там» подразумевался умирающий поселок Хальмер-Ю — начало нашего пешего маршрута. Хальмер-Ю! Красиво... А в переводе с ненецкого значит «Могила у реки».

Первое впечатление после высадки на бетонную плиту, брошенную в грязь у одноколейки: холодно! Нет, не холодно, а очень холодно. Злые порывы ветра, казалось, насквозь продували обветшалые дома поселка. Редкие люди, словно призраки, появлялись из-за одной двери, чтобы сразу же исчезнуть за другой. Поезд встречали машина «скорой помощи» да одноухая дворняжка.

Кто-то тихо промолвил: «Да-а, хальмер-ю, однако...» Переглянувшись, мы вдруг рассмеялись. Сразу стало легче на душе. И мы двинулись на восток, к горам.

Отойдя подальше от поселка, разбили лагерь. Нарубили березовых веток для подстилки под палатку. Пенополиуритановые коврики хороши, но даже через них чувствуется дыхание вечной мерзлоты. Потом соорудили очаг, натаскали сушняка, приготовили ужин. И вот уже ставишь миску с дымящейся кашей себе на колени, чтобы зря не терять тепло, и жадно глотаешь горячую еду...

Утром вошли в полосу болот. Двигались по пояс в ледяной болотной жиже, продирались сквозь заросли кустарника. Их стальной прочности ветви поднимались выше головы, торчали словно пики. Но приходилось идти напролом. На первом же привале с грустью рассматривали ободранные в кровь голени. Хорошо, что боли почти не чувствуешь — постоянное пребывание в семиградусной воде лучше любой анестезии.

После трех часов хода уже не было сил поднять голову, посмотреть по сторонам. А между тем приходилось часто останавливаться: либо я с фоторужьем начинал охоту за каким-нибудь куликом, либо Дима Дмитриев — руководитель экспедиции — доставал миноискатель, переоборудованный для поиска метеоритов, и прочесывал все подозрительные впадины и ямы.

В тот день мы встали на ночевку, пройдя всего восемь километров. До гор оставалось около пятидесяти...

Однако на следующее утро с удивлением заметили: мы все еще могли двигаться. А раз так, то нечего унывать!

К вечеру наш отряд вышел на каменистый берег Кары. В самом узком месте — от берега до берега — было метров сто. Еще в Москве, собирая сведения об этой реке, мы иногда натыкались на упоминания о каких-то бродах. Но сейчас, глядя на серые воды Кары, проносившиеся с ошеломляющей скоростью, крепко усомнились в правдивости литературных источников.

Нам повезло. Неподалеку от нас, выше по течению, переправлялось стадо оленей. Оленеводы, перевозившие свой нехитрый скарб на надувной лодке, помогли нам, переправив по одному на тот берег.

Лагерь разбили на берегу Кары. Рядом вырос огромный чум оленеводов, покрытый брезентом. Олени разбрелись по тундре, спасаясь от гнуса.

Ненцы заглянули к нам на огонек. По кругу пошел котелок с чаем и драгоценные карамельки. Поначалу разговор не клеился. Николай и Петр явно не отличались словоохотливостью. Но, слово за слово, и они рассказали, что сами из воркутинского совхоза. Весь год водят своих пантачей по тундрам, лишь весной заезжая в кроали, чтобы срезать панты и подкупить соль да махорку. Раньше дело было прибыльное, но теперь совхозы разоряются, потомственные пантачи идут под нож. Жизнь стала невеселой, однако народ не унывает...

— Сейчас в тундрах хорошо, комарья нет, — говорит Николай, привычно отмахиваясь от тучи звенящих кровопийц.

— А вы часто здесь проходите?

— Да-а, часто, раз в год... — Его взгляд скользит со значка «Вокруг света» на мои мокрые ноги в турботинках. — А чой-то вы сапоги не носите? Если б не мы, брод здесь в пяти километрах ниже. Тама как раз по пояс будеть.

«А что толку от тяжеленных сапог, если брод по пояс?» — подумал я, но ничего не сказал. А назавтра, когда мы форсировали приток Кары — он был помельче, — вспомнил слова Николая уже без иронии.

Стоя на краю огромной долины, зажатой между мощными горными цепями, тянущимися на восток от Очанырда и горы Борзова, мы ликовали: все-таки дошли до гор!

Мучительно долго карабкаемся по нагромождению скальных обломков и наконец достигаем вершины горы Борзова. Высота 1300 метров. Слева, отражая в тысячах озер утреннее солнце, лежит бескрайняя тундра. Оттуда мы пришли. Справа, налезая друг на друга, возвышаются десятки белошапочных вершин, опоясанные цепочками облаков. За этими горами притаилось, вытянувшись с севера на юг, озеро Большое Щучье — цель нашей экспедиции.

Мы вошли в район, где предполагалось начать активные поиски следов упавших когда-то метеоритов. Дима подолгу прочесывал миноискателем подозрительные впадины, брал пробы грунта, обрабатывал некоторые минералы кислотами и трехлористым железом — в общем, делал обычную для него полевую работу. Мы же — Андрей, Лена и я — помогали ему, чем могли.